МАСТЕР-КЛАСС МАЭСТРО КУРЕНТЗИСА
Мастер-класс маэстро Курентзиса в Рахманиновском зале Московской консерватории был посвящён особенностям оперно-симфонического дирижирования. Как сказал Теодор во вступительном слове, если у нас и учат дирижированию оркестром, то уж работе с певцами обычно не уделяют должного внимания. Этот-то пробел в течение 4х часов и постарался восполнить маэстро.
Сразу скажу, что работать с певцами так, как это умеет Курентзис, не под силу не только студентам, но и большинству практикующих дирижёров. Для этого нужно обладать не только музыкальным дарованием и исполнительским опытом, но и особым сплавом знаний и навыков, приобретённых Теодором благодаря его многообразным талантам и многостороннему образованию. Ведь он и вокалист, и скрипач, и композитор, и музыковед, и философ, и руководитель оперных постановок, заслуживших широкое признание во всем мире.
Поэтому мастер и не пытался за одно занятие научить студентов работе с певцами, а просто поделился своим бесценным опытом. И в качестве успешного примера совместного музицирования он пригласил в свой мастер-класс солистку Пермской оперы Надежду Павлову. Материалом для показов послужила вердиевская"Травиата", фрагменты которой были распределены между четырьмя будущими дирижёрами весьма неравномерно по времени.
Первая и большая половина досталась студентке Марии, которая проявила в дирижировании яркую эмоциональность и пластичность. Беда только в том, что сама-то она целиком погружалась в музыку, а связь с концертмейстером, заменяющим оркестр, и - тем более - с реальной певицей отсутствовала напрочь. Она довольно красиво водила в воздухе руками, но совсем не руководила исполнителями, а потому казалась совершенно не нужной и даже лишней на сцене. Певица сначала вообще не обращала на неё никакого внимания, начиная петь, не дожидаясь её вступительного взмаха. Правда, потом спохватившись, стала извиняться перед сконфуженной Марией и время от времени поглядывать в её сторону.
Она довольно красиво водила в воздухе руками, но совсем не руководила исполнителями, а потому казалась совершенно не нужной и даже лишней на сцене. Певица сначала вообще не обращала на неё никакого внимания, начиная петь, не дожидаясь её вступительного взмаха. Правда потом спохватилась и стала извиняться перед сконфуженной дирижершей (или дирижеркой?) и время от времени поглядывать в её сторону.
Это, конечно, не вина, а беда нашего профессионального обучения дирижёров - и хоровых и оркестровых. Инструменталисты учатся играть на своих инструментах. Вокалисты разрабатывают и изощряют собственный голос. А дирижёрам приходится учиться профессии, не имея постоянного доступа к своему инструменту, дирижируя под рояль, и только перед самым дипломом выходя к оркестру или хору.
Не знаю как сейчас, а в советское время лишь в Ленинградской консерватории дирижёры в процессе обучения могли регулярно практиковаться на студенческом оркестре, благодаря чему из ленинградской школы и вышли такие известные дирижёры как Ю. Темирканов, В. Гергиев, С. Бычков и другие питомцы замечательного профессора И.А.Мусина, последним и любимейшим учеником которого стал Теодор Курентзис.
Обычно в классе дирижирования изучается мануальная техника, при овладении которой обучающийся "машет" под концертмейстера, играющего на ф-но клавирное переложение оркестровой партитуры. При этом студент посылает в воздух свои указания воображаемым оркестрантам, не имея реальной возможности оказать какое бы то ни было влияние на соотношение оркестровых групп, их ансамбля, тембра и других звуковых характеристик. Это всё равно, что учить плаванию в пустом бассейне, обещая наполнить его водой после завершения учёбы!
Понимая это, Курентзис не стал возиться с полусырым дирижерским материалом, лишь заметив девушке, что она не должна погружаться в свой внутренний музыкальный мир, а стремилась бы к передаче своих художественных намерений, глядя в глаза своим исполнителям и увлекая их за собой.
Поэтому большую часть своего времени маэстро уделил кропотливой работе с певицей Ольгой, фамилию которой я не услышал. Забегая вперёд, скажу, что Ольга - одна или в дуэте с другими певцами - участвовала в показах всех остальных дирижёров, порадовав слушателей красивым тембром, интонационной чистотой и филигранной вокальной техникой. Ей-то и досталась большая часть бесценных советов маэстро. И надо признать, что певица весьма чутко реагировала на эти советы и после нескольких настойчивых попыток добивалась одобрения взыскательного наставника. При этом большим подспорьем ей служили образцовые показы Надежды Павловой.
Вот уж где ощущался полнейший контакт и взаимопонимание дирижёра и певицы, настолько выразительно воплощавшей тончайшие оттенки агогики и нюансов, источаемых прихотливо-изменчивыми мановениями маэстро, что временами казалось: это поют руки Теодора! Исполнение Павловой было столь захватывающе-проникновенно, что даже не понимая текста исполняемых ею оперных фрагментов, я ощущал слёзы на глазах. Неудивительно, что почти каждый её показ награждался бурными аплодисментами.
Да и сам маэстро не ограничивался только дирижерскими жестами. Своим бархатным басом он очень убедительно и доходчиво показывал, как строить нюансировку и агогику фразы, где надо замереть, а где встрепенуться, где строго придерживаться ритмического рисунка, а где - позволить себе свободу отклонения от темпа. При этом большое внимание маэстро уделял не только музыкальной, но и драматической стороне исполнения. В нём самом без сомнения сокрыт огромный талант драматического актёра. (Впрочем, говорят, что в к/ф "Дау" он раскрылся вполне).
Теодор объяснял, что дыхание следует брать не только для возобновления запаса воздуха, но и в тех коротких паузах, где этого требует экспрессивность музыки и текста, а слушатель должен явственно ощущать эти вздохи.
Маэстро тщательно прорабатывал с певицей каждую фразу, повторяя по многу раз один - единственный такт, обращая внимание и на технические моменты (как в одном слове перейти от грудного регистра к головному), и на дикцию (озвучивание согласных, двойное "эль"), и на произношение, и даже - на повороты головы: где надо замереть, не двигаясь, а где - перевести взгляд. Главная задача - тронуть души и сердца людей. Главное - не услаждать слух прекрасными мелодиями и изысканными гармониями, не доставлять удовольствие красивым тембром или виртуозной техникой, не удивлять силой голоса или бескрайним диапазоном. Главная задача исполнителя задевать человека за живое, будить в нем те чувства и эмоции, которые волновали автора при создании музыки.
После небольшого перерыва на сцене поочередно сменяли друг друга четыре студента-дирижера. Первый из них - высокий статный парень - произвёл на меня наибольшее впечатление. Вот он не просто водил в воздухе руками, а требовательно обращался и к певцам, и к концертмейстеру, глядя им прямо в глаза и - что немаловажно - артикулируя вместе с певцами исполняемый текст. В его руках была и воля, и властность, и ясное выражение своих исполнительских намерений. Фамилию его не назвали, но думаю, что мы ещё не раз услышим её в скором будущем.
Певцы-баритоны тоже менялись вместе с дирижерами. Одна только Ольга оставалась бессменной, демонстрируя в течение 4-х часов недюжинную певческую выносливость.
А из мужчин мне больше всего понравился последний, певший с Ольгой в дуэте. В его голосе была и сила и полетность. И с ним -единственным из мужчин - Теодор работал над интонацией и портаменто. Особое внимание маэстро уделил взаимоотношению солистов в дуэте: драматическому общению и синхронности голосов в нюансировке и агогике.
Но самыми впечатляющими были, конечно же, дирижерские показы самого маэстро. Он убедительно демонстрировал как надо и как не надо дирижировать тот или иной фрагмент. И под его дивными руками музыка оживала, начинала пульсировать и дышать, наполняясь глубоким смыслом и проникновенностью.
Как скульптор, прозревающий в бесформенной каменной глыбе будущую скульптуру, отсекает всё лишнее, так и Курентзис, выработав в своем сознании замысел идеального звучания, стремится в процессе репетиций приблизиться к нему.
Быть свидетелем звукового воплощения замыслов маэстро - необыкновенно увлекательно и поучительно. Увлекательно следить за творческими поисками исполнителей в напряжённых трудах и муках рождающих собственную интерпретацию, очищенную от многолетних наслоений приевшихся штампов.
Поучительно наблюдать, как кропотливая и филигранная работа над тончайшими деталями произведения приводит к блистательному полёту вдохновения, столь восхищающему нас в концертных выступлениях маэстро Курентзиса!.